13 апреля 2005 г.
Зацветет май и отсалютует Великая Победа на российской земле своё 60-летие залпами. Всё меньше их, современников и очевидцев, - ветеранов войны и тыла. Скоро и им на вечный покой. Покой, а как же память, которая живет в них? А они с каждым годом уходят от нас. На сегодня из двух наших деревень живы лишь пять ветеранов войны. Не вернулся в родной дом 18-летний Захар Шайманов, 19-летний Павлик Данилов, 19-летний Толя Кузнецов. Коля Архипов, Володя Сергеев - пропали без вести. С фотографий в музее они на нас гладят вечно молодые, безусые...
Семья Ивановых из деревни Айбечи потеряла 5 сыновей: Дмитрий, Георгий, Михаил, Семен, Николай. Все они погибли в страшном 1942 году. Не дожила до глубоких седин Пелагея Ивановна, получив похоронку на сыновей. Хоть и говорят, на миру и смерть красна, постарела, поседела мать, не вынесло сердце потери любимых сыновей. Навеки закрылись ее глаза.
Всего из Айбечи и Вудоялы сложили головы 221 человек. И пусть земля, хоть и чужая, им будет пухом. Они живы, пока память о них жива!
. Живет по улице Лесной бабка Марфа. Тихо склонились к избушке тонкие ветви березы, будто стучат они в окошко, оповещая о скорой весне, будто шепчутся между собой: жива еще Марфа, жива... А посадила эту березку молодушка Марфа в год, когда вышла замуж за Илью. Уж доживает свой век Дмитриева Марфа Ивановна. 10 апреля исполняется ей 91 год. На лице ее, когда- то цветущем и румяном, теперь, как на взрыхленной земле, сотни морщинок. Лишь лучистые глаза напоминают о былой красоте. А какая была в молодости ловкая, проворная! Смолоду к тяжелой работе привычная, она и мужской работы не гнушалась. Коня запрячь могла не хуже мужика. И впрямь под стать некрасовским женщинам. «Выйдешь, бывало, летней ночью на улицу, прислонишься к родной березе. И хлынут воспоминания... Отец не вернулся с Первой мировой. Мать померла. И остались мы - 4 дочери и 1сын -сироты горемычные. Разобрали нас чужие люди. Попала я в хороший дом. В 19 лет вышла замуж. Как вышла замуж, так и детки пошли».
8 лет ей было отмерено судьбой быть любимой женой. Счастье женское было коротким, как утренняя сверкающая роса. «За 8 лет родила 4 детей. Болезни детей, бессонные ночи, смерть двух младенцев. Корова сдохла в студеную зиму. Заботы, заботы...». Да вот она, женская доля! Рисуй с натуры, далеко ходить не надо. «Началась война. Мужу дали бронь, все мужики уходили на фронт. Илья не выдержал, добровольцем ушел осенью на войну. Даже мужа проводить не смогла, осталась стоять у калитки. Я была на сносях, через 2 недели, как проводила мужа, родила сына Валеру. С фронта получила 2 письма, написала о рождении сына. И больше ничего». Трудно передать словами, что выпало на долю женщины военной поры. А вся остальная жизнь - вдовья. Одна со своей бедой и болью, никому не нужная. Тяжелые послевоенные годы. Боль утраты. Нежелание смириться с этим. Может, жив? С верой легче жить. Так 60 долгих лет. Она постарела, а ее Илья так же молод, с той же улыбкой на милом лице. Навеки молодой. И течет ее речь, тихая и вольная, точно речка.
Мягкий старческий голос... Складно у нее выходит, так и хочется в строчки сложить ее слова:
Память мне покоя не дает,
Среди ночи то бессонницей придет,
То стучится, как ранний гость, в окно,
И все воспоминанья выльются в одно!
Милое лицо. Откуда в ней столько солнца, теплоты, любви нерастраченной?
Хлещет ветер шальной,
Будто слышу голос родной,
Он куда - то зовет,
проснусь - никого нет со мной.
«Видно и осталось мне жить на земле недолго». Воспоминания причиняют ей боль. Глаза слезятся.
Не отпускает меня эта боль,
Не смогла поклониться могиле родной,
Лежит на земле он чужой.
Пусть он найдет там покой.
Хочется ей высказаться. Ведь это должно остаться в нас. Не ропщет она на свою судьбу и благословляет своих правнуков, желая им мирной жизни.
Счастлива тем, что живу и дышу,
У бога я детям мирной жизни прошу.
Простота, сердечность ее поразили меня. Видно, не каждый день у нее гости. А в избушке чисто, опрятно. Нет ничего лишнего. Лечь, кровать железная, столик. Да здесь больше ничего и не уместилось бы. Бабка Марфа была тронута тем, что кто-то интересуется ее жизнью. Я представляла эту женщину старой, с трясущимися руками. Ведь ей уже за 90. А передо мною была симпатичная худенькая бабушка, вся живая и беспокойная. Какой у нее ясный ум. Все она помнила. Зашли в избушку. Посадила меня рядом и стала рассказывать. Прошло немного времени, и я будто разделила с ней и радость, и боль. Посветлело, потеплело у меня, на душе. И бабка Марфа стала казаться родной бабушкой. Видела я старые фотографии на стене. А на одной из них - молодая Марфа Ивановна, на другой - дочка Ольга и сын Валера со своими детьми. Но не сохранились фотографии мужа. Только память - ее единственное утешение о живом муже Илье. Даже не испытать, а почувствовать все, что было с ней, и то больно. Пишу эти строки, ком к горлу и слезы из глаз. И одна мысль меня гнетет. Что сделали мы для того, чтобы облегчить ее страдания? Ничего, кроме букета цветов и подарка на 9 мая, не видела она. Так не хватает ей людской заботы, сочувствия... И вспомнились мне строки Е. Исаева:
И ходит по земле - Босая Память - маленькая женщина...
Такие женщины, как Мархва аппа, сами как олицетворенная память. Пусть живут они на земле долго. Есть им ради чего жить, есть им ради кого жить, они,— это память истории. Потому Бог и дает им долгую жизнь. А мы перед ними в неоплатном долгу.